Пост-идентичность или «Если под виски…»
May. 3rd, 2019 10:27 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
greenfree2002Вероятно, эпоху, которая приходит на смену постмодерну, можно было бы назвать эпохой пост-идентичности.
Характерной чертой постмодерна было осознание относительности «истины» и «смысла», которые в значительной степени зависят от того, «кто говорит». Наглядной иллюстрацией может служить рассказ Борхеса «Пьер Менар, автор Дон Кихота». Один и тот же печатный текст («девятая и тридцать восьмая главы из первой части Дон Кихота») имеет совершенно разное значение, в зависимости от того, создан ли он испанским писателем 16-го века или изучившим испанский язык французом нашего времени.
В эпоху пост-идентичности, однако, становится понятно, что «кто говорит» - величина непостоянная, зависящая от окружения и обстоятельств. Один и тот же человек может ругать свою страну в беседе с соседом и выказывать себя пламенным патриотом при разговоре с иностранцем; он может подавать (и ощущать) себя состоятельным, энергичным и профессионально востребованным в разговоре с прекрасным собеседником противоположного пола, и в тот же день – закредитованным, выдохшимся и заджобанным, в ходе объяснения, почему он не готов оказать помощь своему экс-.
Идентичность – лишь функция от обстоятельств. До урбанизации, идентичность человека была жестко задана восприятием окружающих; изменение этого восприятия (утрата лица, потеря репутации) было столь болезненным, что порой приводило к самоубийству. В XIX в. появилось разделение на жизнь на рабочем месте (которое сменялось крайне редко) и жизнь в довольно ограниченном кругу близких; идентичность стала комплексной, состоящей из нескольких слоев. В XXI веке, когда многие люди свободно меняют страны проживания, рабочие профессии, круги общения (а иногда и совмещают их в один и тот же период времени) появляется понимание, что идентичность является не просто текучей (по выражению З.Баумана), но эфемерной.
В фильме «Матрица», когда Нео впервые попадает из реальности в компьютерный симулятор, Морфеус объясняет ему изменения в их внешнем виде: “Your appearance now is what we call “Residual self-image”. It is the mental projection of your digital self” («Ты выглядишь так, как привык себя видеть. Это ментальная проекция виртуального Я»). С учетом концепции пост-идентичности, внешний вид Нео мог бы меняться при каждой новой сцене, так же как и его самовосприятие.
Есть анекдот о том, как в одном американском штате в начале 20 в., в период интенсивных дебатов относительно сухого закона, одного из кандидатов в конгресс спросили, как он относится к виски. Если бы он отозвался о виски отрицательно, он терял бы голоса большинства мужчин штата; если б положительно - голоса женщин и религиозных общин. Поэтому он ответил так: "Если под виски вы понимаете дьявольское пойло, что дурманит голову и губит здоровье, то я, несомненно, против, а если благородный напиток, который веселит душу и согревает тело, то я однозначно за".
В эпоху Post-identity акцент смещается с вопроса «Кто говорит?» на вопрос «А кто спрашивает?».
.
Характерной чертой постмодерна было осознание относительности «истины» и «смысла», которые в значительной степени зависят от того, «кто говорит». Наглядной иллюстрацией может служить рассказ Борхеса «Пьер Менар, автор Дон Кихота». Один и тот же печатный текст («девятая и тридцать восьмая главы из первой части Дон Кихота») имеет совершенно разное значение, в зависимости от того, создан ли он испанским писателем 16-го века или изучившим испанский язык французом нашего времени.
В эпоху пост-идентичности, однако, становится понятно, что «кто говорит» - величина непостоянная, зависящая от окружения и обстоятельств. Один и тот же человек может ругать свою страну в беседе с соседом и выказывать себя пламенным патриотом при разговоре с иностранцем; он может подавать (и ощущать) себя состоятельным, энергичным и профессионально востребованным в разговоре с прекрасным собеседником противоположного пола, и в тот же день – закредитованным, выдохшимся и заджобанным, в ходе объяснения, почему он не готов оказать помощь своему экс-.
Идентичность – лишь функция от обстоятельств. До урбанизации, идентичность человека была жестко задана восприятием окружающих; изменение этого восприятия (утрата лица, потеря репутации) было столь болезненным, что порой приводило к самоубийству. В XIX в. появилось разделение на жизнь на рабочем месте (которое сменялось крайне редко) и жизнь в довольно ограниченном кругу близких; идентичность стала комплексной, состоящей из нескольких слоев. В XXI веке, когда многие люди свободно меняют страны проживания, рабочие профессии, круги общения (а иногда и совмещают их в один и тот же период времени) появляется понимание, что идентичность является не просто текучей (по выражению З.Баумана), но эфемерной.
В фильме «Матрица», когда Нео впервые попадает из реальности в компьютерный симулятор, Морфеус объясняет ему изменения в их внешнем виде: “Your appearance now is what we call “Residual self-image”. It is the mental projection of your digital self” («Ты выглядишь так, как привык себя видеть. Это ментальная проекция виртуального Я»). С учетом концепции пост-идентичности, внешний вид Нео мог бы меняться при каждой новой сцене, так же как и его самовосприятие.
Есть анекдот о том, как в одном американском штате в начале 20 в., в период интенсивных дебатов относительно сухого закона, одного из кандидатов в конгресс спросили, как он относится к виски. Если бы он отозвался о виски отрицательно, он терял бы голоса большинства мужчин штата; если б положительно - голоса женщин и религиозных общин. Поэтому он ответил так: "Если под виски вы понимаете дьявольское пойло, что дурманит голову и губит здоровье, то я, несомненно, против, а если благородный напиток, который веселит душу и согревает тело, то я однозначно за".
В эпоху Post-identity акцент смещается с вопроса «Кто говорит?» на вопрос «А кто спрашивает?».
.
