greenfree2002

В 1988 году, когда на нашем курсе по современной истории зашла речь о приближающихся президентских выборах в США, наш преподаватель, молодой но очень продвинутый чувак, сказал примерно следующее: "Майкл Дукакис - католик. Всё остальное не так важно. Католик ни за что не будет избран президентом США".

Уже тогда на меня это произвело огромное впечатление, притом что я тогда вообще слабо отличал демократов от лейбористов. Репутация, компетенция, политическая программа - всё это вторично и не очень важно. В первую очередь важно соответствовать очень простым критериям - мужчина, белый, протестант, женат, имеет детей. Это базовые условия, которые за всю историю США удалось сломать только Бараку Обаме и только по одному из критериев.

Взамен Байдена демократы могли выставить любого энергичного белого семейного мужчину-политика, и он бы обошел Трампа. Но они не смогли даже сделать выводы из поражения Клинтон на выборах 2016 года. И завтра - вне всякого сомнения - эта история повторится, и Трамп снова станет президентом, к сожалению.

В начале этого года я проходил в нашем университете тренинг по политкорректности и противодействию харрасменту, абьюзингу, семейному насилию и жестокому обращению с детьми. Студенты и преподаватели университета проходят этот тренинг в начале каждого учебного года, а иногда и дважды в год; насколько мне известно, его содержание из года в год почти не меняется. Я узнал из него, среди прочего, что в профессиональные функции преподавателя входит наблюдать за признаками, которые могут трактоваться как свидетельствующие о токсичных отношениях, и сообщать об этом. Что же это за признаки? Например: припухшие глаза (следы слез). Повторяющиеся признаки голода. Тот факт, что вторая половина встречает студента/ку после занятий или работы. Дойдя до этого момента, я вспомнил, сколько раз я подбрасывал Дарью до работы и с работы, и заподозрил, что, возможно, я латентный абьюзер.

Короче, я вынес для себя два основных посыла:
- абьюзом может считаться что угодно, и
- дело каждого достойного студента и преподавателя – чутко следить и сообщать о фактах абьюза.

Для иллюстрации того, к чему такое отношение приводит на кампусе, я приведу еще один небольшой фрагмент из той же книги, которую я цитировал в прошлый раз.
( стр. 71-73 )

Но профессиональное лицемерие здесь – это ладно; в конце концов, мои студенческие годы пришлись на более благословенное время и место, а академическую работу я все же надеюсь найти в Европе. Но ведь эта культура же влияет и на мое социальное поведение. Вспоминаю, как несколько лет назад ФБ изменил алгоритмы и перестал присылать сообщения типа «вашему другу понравился такой-то пост». Я тогда ощутил это как большое облегчение: уф, теперь можно лайкать, не опасаясь, что кто-то скажет «тебе нравится эта гадость?». И изумился тому, насколько же осторожным заставляет нас быть эта новая культура. Прямо как в старом добром СССР. Будь верным единственно правильной идеологии. Опасайся рассказать неполиткорректный анекдот. Будь готов вылететь с работы за неосторожное высказывание.

Не болтай!

Три ключевых документа при подаче заявки на ту или иную академическую должность – это описание своих исследований, рассказ о своем педагогическом подходе, и, внимание, эссе о своей приверженности идеологии разнообразия (Diversity Statement).

Будучи родом из СССР и, следовательно, имея некоторые октябрятско-пионерские навыки, я способен, собрав волю в кулак как кепку Ильича, произнести что-то вроде:

поскольку в целесообразность такого отношения я действительно верю.

Но нет. Этого мало. Нужно написать двухстраничное сочинение, в котором подробно рассказать, как именно вы будете пропагандировать эту достойнейшую идеологию, сколь глубоко вы понимаете ее принципы, и при этом не забыть признать свои т.н. «привилегии». Что? Вы – белый, самец, стрейт, иностранец? Хм-хм, мы никого не дискриминируем, но вы уверены, что хотите тратить время на подачу?

Фактически, частью работы профессора является продвижение идеологии diversity через свой курс. Т.е. литература, скажем, изучается не для того, чтобы научить студента свободно мыслить и формулировать свое мнение, а для того, чтобы воспитать студента в духе diversity.

Университетский кампус всё более «не место для дискуссий», буквально. Приглашенных лекторов, имеющих взгляды, противоречащие основной идеологии, освистывают еще до начала выступления, не давая им выразить свою точку зрения. Профессора всё чаще воздерживаются от высказывания своего мнения, особенно если семинар записывается (т.е. в нынешних условиях – всегда). Об этом много говорит Jonathan Haidt, – например, здесь и здесь.

И ладно, если бы эта идеология вела к снижению напряженности в обществе, уменьшению социального раскола и неравенства, и вообще к светлому будущему. Но нет же: еще никогда, говорят социологи, американское общество не было настолько расколото и поляризовано, как в последние 10 лет. «Так может, что-то в консерватории подправить?»(с) - О да, да, нам нужно больше diversity!

Ирония в том, что это как раз орруэлловское «Война – это мир, свобода – это рабство».
Разнообразие – это верность единственно правильной идеологии.
.

Большинство моих знакомых печалятся (а некоторые даже ужасаются) изменившимся во время коронавируса правилам игры. На мой взгляд, нет смысла возмущаться, – это не тот случай, когда можно что-то изменить, опубликовав пост в соцсети или выйдя на митинг. Хорошо бы просто безэмоционально осознать новые условия, и затем сделать свои ожидания, свои планы и свое поведение адекватными слегка обновленной реальности.

Прежде всего, этот большой тренд – это вроде бы то, чего мы сами хотели. Сдвиг влево: усиление позиции государства в паре государство-бизнес, улучшение экологии, спад консьюмеризма, ожидаемое уменьшение рождаемости, цифровизация и учет всего сущего, резкое развитие онлайн-технологий, удешевление нефти. Возможно, на деле всё оказалось не так радужно, как представлялось, но вроде не катастрофично. Понятия Либеральное и Демократичное непросто сочетать: чем-то приходится жертвовать. Свобод становится меньше.

Прежде всего, нужно понять, что вызывает больше всего возмущения в новых условиях – и перестать возмущаться. Уменьшение зоны приватного? Большая новость. 25 лет назад в Украине ввели НДС, и с тех пор налогом облагаются не только наши доходы, но и расходы – вещь в прошлые века неслыханная. 20 лет назад всем выдали ИНН, и личность стала легко определяемым номером в ведомости. 15 лет назад появились смартфоны, и перемещения любого человека стало возможным отследить, а благодаря повсеместно установленным тогда же видеокамерам - еще и наблюдать. 10 лет назад в рамках борьбы с коррупцией по всему миру начался, гм, финансовый мониторинг, и понятие банковской тайны стало уходить в прошлое. Для переезда на несколько лет в другую страну уже сейчас нужно иметь карту прививок. Любая наша активность в сети может быть отслежена (и судя по таргетированной рекламе, она таки-да). Наши персональные данные, загруженные на ФБ, принадлежат уже не нам, и могут быть использованы как угодно. И это не говоря уже о наложенной на носителей XY хромосом обязанности потерять полтора года жизни (или всю жизнь), отдавая неизвестно откуда взявшийся долг перед Родиной.

Все это нас не особо пугало. И вот теперь мы впадаем в панику из-за того, что отныне придется прививаться от вирусной инфекции и прикрывать рот маской, когда просто находишься среди людей, а не только когда кашляешь? Как по мне, так это наиболее разумное из всех перечисленных выше нововведений.

Да, такова поступь прогресса – он последовательно ведет не к увеличению, а к уменьшению личных свобод. Все начинается с того, что нельзя иметь рабов, а потом уже и нельзя вызвать мерзавца на дуэль, нельзя пороть детей, нельзя принимать взятки, нельзя качать с торрентов, нельзя хватать девушек за попу. Куда катится мир? Никто не обещал, что светлое будущее будет либеральным. Пусть оно будет хотя бы демократическим.
:\

Вероятно, эпоху, которая приходит на смену постмодерну, можно было бы назвать эпохой пост-идентичности.

Характерной чертой постмодерна было осознание относительности «истины» и «смысла», которые в значительной степени зависят от того, «кто говорит». Наглядной иллюстрацией может служить рассказ Борхеса «Пьер Менар, автор Дон Кихота». Один и тот же печатный текст («девятая и тридцать восьмая главы из первой части Дон Кихота») имеет совершенно разное значение, в зависимости от того, создан ли он испанским писателем 16-го века или изучившим испанский язык французом нашего времени.
( А нынче? )
В эпоху Post-identity акцент смещается с вопроса «Кто говорит?» на вопрос «А кто спрашивает?».
.

Попалось мне тут на ФБ (где бы еще?) описание «древней греческой практики».

Якобы, древние греки перед отходом ко сну пошагово просматривали внутренним взором всё, что произошло за истекший день. Такой перепросмотр, вроде бы, очень позитивно сказывается на состоянии нейронов мозга. А посему неплохо бы и нам поучиться у мудрых предков.

Я не знаю, практиковали ли эту технику древние греки, древние тольтеки или древние индусы. Мне кажется гораздо более интересной и перспективной практика просматривания всего, что,  как предполагается, произойдет на следующий день. Пошагово, в деталях, с позитивными эмоциями.

Нейроны мозга, я уверен, будут в восторге.
:)

Мне кажется мы, прекраснодушная либеральная интеллигенция, несколько оторвались от народа.

Мы, безусловно, можем обзывать сексистами, гомофобами и мракобесами всех, кто не разделяет наши либеральные ценности. Но тогда нам не следует удивляться, если на следующих выборах народ проголосует за, мягко говоря, более консервативных вершителей судеб, чем нам бы хотелось. Примерно так, как это произошло недавно в одной крупной заокеанской стране.

Потому что проблема ведь не упирается в вопрос гомофобии. Отвержение идеи легализации однополых браков – лишь одна из составляющих принятого в нашем обществе кодекса семейных отношений. Другие составляющие – это, например, моральное отвращение к сексуальным отношениям между братом и сестрой (даже двоюродными), запрет на многоженство/многомужество (вплоть до уголовного преследования), запрет на сексуальные отношения взрослых людей с теми, кому еще нет 18-ти (реальные сроки заключения).

Конечно, все перечисленные правила из этого «кодекса» – конвенциональны. Так вышло, что члены общества договорились именно эти особенности межполового поведения считать ненормальными и незаконными. При том, что в разные времена в тех или иных частях мира каждая из этих составляющих была вполне легальной. Но у нас консенсус был достигнут именно в этих пределах, и вся система социальных отношений худо-бедно строилась, базируясь на них.

И когда либерально настроенная часть общества решает поменять отношение к одной из составляющих – это делает явной условность и произвольность всей системы. Если можно радикально поменять отношение к одному аспекту – значит, можно и к другим. И именно эти опасения «гомофобы и мракобесы» выражают словами «у них нет ничего святого» и «я боюсь за мораль своих детей».

Для того, чтобы увидеть происходящее глазами «этих консерваторов» – просто представьте себе демонстрацию за легализацию, скажем для начала, полигамии.

И свое отношение к демонстрантам.
:/

Я не являюсь принципиальным противником ГМ-продукции, но, тем не менее, внимательно отношусь к аргументам обеих сторон. Поскольку в последнее время все чаще и громче слышны бодрые голоса сторонников ГМО, высмеивающих опасения своих оппонентов, я хотел бы, объективности ради, проанализировать доводы «за».

1. Нам говорят, что так или иначе мы уже сотни лет пользуемся ГМО продукцией, т.к. все сельскохозяйственные продукты веками изменялись искусственным отбором в сторону наиболее желательных для человека свойств. И ничего, никакого видимого вреда человечеству это не принесло.

Тут следует заметить, что эти изменения были постепенными, и человечество в свою очередь генетически изменялось, подстраиваясь под видоизмененные продукты питания. Тот, кто подстраивался менее успешно – вымирал, так что, разумеется, никакого особого вреда для нынешнего, подстроившегося поколения мы не замечаем. Впрочем, есть один пример, который позволяет пронаблюдать этот спорный процесс влияния «естественной генной модификации» на организм, каковой процесс происходит прямо на наших глазах.

Веками искусственный отбор сортов пшеницы велся в направлении увеличения белковой массы. В результате современные сорта содержат в несколько сотен раз больше белка – глютена – чем было две тысячи лет назад. И как раз в нашем веке человеческий организм взбунтовался против этого увеличения. Количество людей с непереносимостью глютена вдруг возросло во много раз. И это – в результате одной только селекции пшеницы, даже без всякого вмешательства генной инженерии.

2. Нам говорят, что никаких исследований, доказывающих вред ГМО, не было проведено. Мол, за несколько десятков лет использования уж что-то бы да всплыло, при столь внимательном отношении к теме.

Тут я позволю себе привести несколько примеров. В животноводстве нормальной практикой является добавление в рацион питания скота и птицы антибиотиков и гормонов – для ускорения роста, увеличения надоев и многого другого. При этом на полках супермаркетов можно найти молоко и яйца, при производстве которых не были использованы эти добавки. На упаковке такой продукции обычно стоит пометка, гласящая: «следует отметить, что нет никаких результатов исследований, которые бы доказали вред использования антибиотиков и гормонов». То есть вот есть продукция с антибиотиками и гормонами, а есть без них – и, как ни странно, почему-то нет никаких исследований, доказавших, что вторые лучше для здоровья, чем первые.

Далее, уже несколько тысяч лет люди едят копченое мясо. Колбасы, ветчина, сосиски и прочее. И не было никаких исследований, доказывающих вред таких продуктов. А теперь вдруг раз – и организация по здравоохранению сообщает, что такие продукты являются канцерогенными. Кто бы мог подумать, а ведь столько веков все было нормально.

В 50-х годах прошлого века доктора рекомендовали людям курить табак при заболеваниях горла и дыхательных путей. Не только не было доказательств, что это вредно (при том, что история курения в Европе насчитывала уже не одну сотню лет) – были исследования, доказывавшие, что это полезно!

В общем, довод «нет никаких исследований, убедительно доказавших…» - слабый аргумент.

3. Нам говорят, что при выращивании ГМО-растений не нужно использовать пестициды. Однако нам редко признаются, что количество гербицидов, которые используются при их выращивании, гораздо выше чем применяется для обычных растений. Одно из изменений, которое вносится в ходе генной инженерии – повышение устойчивости к гербицидам, в частности к соединению Глифосат (торговое название продукта RoundUp, выпускается компанией Монсанта – основным производителем ГМО). Резкое увеличение использования этого гербицида в сельском хозяйстве коррелирует с увеличением частотности множества заболеваний, в частности – аутизма. Помимо этого, использование гербицидов наносит значительный ущерб почве.

4. Нам говорят, что благодаря использованию ГМ-технологий, расходы на выращивание продуктов питания упали. Это, вероятно, действительно так, но уменьшение расходов не означает уменьшение цены. Цены на продукты питания для западного потребителя в последние 20 лет значительно выросли. И это напрямую связано с последним пунктом, который не касается здоровья или цен, но который с моей точки зрения наиболее важен.

До конца 20-го века существовал замкнутый цикл: фермер выращивал урожай, реализовывал его и оставлял часть семян на следующий год. Фермер был самодостаточным, система была замкнутой. С приходом ГМО цикл распался. Теперь фермер должен каждый год покупать новые семена у производителя (в основном – у компании М.). Если вдруг у фермера выдался финансово неудачный год и к концу сезона он вышел в нуль – конец ему как фермеру, семян ему взять неоткуда.

То есть цикл, который ранее был самодостаточным и самоподдерживающимся, разорван.

Еще раз скажу, я не являюсь принципиальным противником ГМО. Но мне кажется, что аргументы сторонников ГМО достаточно слабы. И если уж какую-то сторону и можно заподозрить в корысти при отстаивании своей точки зрения, так это скорее производителей ГМ-продукции.
.

Вот что я думаю по поводу избрания Трампа.

Когда восемь лет назад на пост президента был избран Обама, это был, если можно так сказать, триумф левой идеологии. И я лично знаю людей – хороших людей, – которые были близки к отчаянию. Было очевидно, что он (в отличие от республиканца МакКейна) прекратит поддержку Израиля, задружится с Путиным, узаконит однополые браки, даст волю национальным меньшинствам и приведет американскую экономику к краху вследствие расширения государственной поддержки малоимущих. Однако прошло четыре года, а потом еще четыре года, и стало очевидно – носитель левой идеологии во главе наиболее сильной страны мира – это не страшно. Даже наоборот, это настолько хорошо, что если бы Обама баллотировался на нынешних выборах, он был бы несомненно избран еще раз.

Теперь к власти пришло нечто, что можно назвать триумфом правой идеологии. И есть два варианта развития событий: либо в течение четырех лет мир осознает, что разница между тактичной толерантностью левого президента и агрессивной нетерпимостью правого почти так же огромна, как разница между мифическим Добром и сказочным Злом, – и тогда правая идеология, которая сейчас поднимает голову в мире, будет сильно потеснена. Либо мир увидит, что, в сущности, и сферически правый президент во главе государства с хорошо сбалансированной политической системой – это почти так же не страшно, и может быть даже эффективно, как и сферически левый.

И я даже не знаю, какой из вариантов нравится мне больше.
:)

На курсе по этике – так же как и на курсе по плюрализму – никакого тематического плана перед началом занятий слушателям не выдали. Причем довольно скоро стало понятно, что он не просто не создан в письменном виде, но отсутствует даже и в головах у преподавателей.

«Какие вопросы и разделы этики вы хотели бы рассмотреть в ходе курса?» - спросил нас профессор Фредерек, и мы сильно озадачились, осознав, что, по его мнению, решать это следует нам.

На одном из первых занятий я набрался смелости высказать свои соображения, идущие вразрез с традиционной точкой зрения. Фредерек реагировал сдержанно положительно, но тему разворачивать не стал, и дискуссия вернулась в традиционное русло. После занятия он отозвал меня в сторонку и попросил в следующий раз продвигать свои мысли более настойчиво. «Но я же не знаю, насколько разворачивание этих идей идет в соответствии с Вашей концепцией занятия? - сказал я. - Мне показалось, такой поворот Вам не очень понравился». В ответ он молча посмотрел на меня в том смысле, что его устраивает любой поворот, если мы в состоянии по нему повернуть.

На вопрос о том, что необходимо для получения зачета – реферат? доклад? курсовая? – Фредерек ответил, что для успешного прохождения курса необходимо активное участия в занятиях.
Кстати говоря, в самом начале семестра он сообщил, что мы можем с одинаковым успехом интерпретировать его курс в своем учебном плане либо как лекционный курс, либо как семинарский.

Такой невероятный уровень вседозволенности меня поразил. Но постепенно я начал понимать, что, может быть, именно такими и должны быть преподаватели (и учебные курсы) будущего, по крайней мере, в гуманитарной сфере.

Мне вспомнилось, как я писал несколько лет назад, что «…учебный процесс, на сегодняшний день – процесс, полностью построенный и направляемый преподавателем. А именно тот, кто организует процесс, - он и несет за него полную ответственность.
И если преподаватель хочет снять с себя хоть часть ответственности за то, что половина группы с трудом дотягивает до «четверки» - ему следует вовлекать студентов в организацию курса. Они должны сами сформулировать, что они хотят выучить в ходе курса, и даже – каким способом…».

В общем, я понял, каким профессором я хочу стать.
:)